Если бы не был принят соответствующий закон, то и поныне появлялись бы «мнения», что не надо было идти на амбразуры за Сталина, а сдаваться немцам в Великую Отечественную. Мол, и не было бы тогда огромных людских потерь, а были бы немецкие технологии и западный уровень жизни вместо сталинских лагерей и послевоенных карточек. На Западе и сейчас навязывается утверждение, что война 1941-45 годов была войной тиранов (Гитлера и Сталина), перемоловшей людские массы Европы. Но вот что рассказывала мама, русская девушка гагаузского (абанатского) происхождения Нина, оказавшаяся на целых три года в оккупации под Псковом, выжившая в том ужасе самой страшной войны.

• Первые годы оккупации.

В 1941-м Нине шёл 22-й год. Она запомнила солдат Красной армии, отступающих с опущенными головами, грязных и небритых. Их командиры вполголоса объясняли сердобольным женщинам, подававшим им попить: «Нас предали, родные». Уже на 16-й день после начала войны (8-го июля 1941-го года ) немецко-фашистские войска заняли Псков. Привлекала внимание необычная серо-мышиная форма немецких солдат и их передвижение в основном на мотоциклетах и машинах, а не пешим строем. Немецкие офицеры выделялись гладкими мундирами и фуражками с высокой тульей.

Вокруг Пскова тут же, у транспортных развязок (по-псковски у крестов) были разбиты концлагеря для пленных советских солдат (тогда воинов Красной армии). Это была просто территория, огороженная колючей проволокой, за которой прямо под дождём сидели, стояли и лежали тысячи и тысячи измождённых военных – кто в шинели, кто просто в рваных гимнастёрках. Местные пытались передать им хлеб и картошку, но охрана стреляла и кричала: «Weg !» (прочь!). Наиболее смелые женщины всё-таки уговаривали охранников, предлагая им молоко и яйца.

Пленные, доведённые до отчаяния, бросались к брошенным в их толпу кускам хлеба, хватая его вместе с землёй. Запомнился Нине всегда «ловкий» сосед по хутору – лесничий, который где-то раздобыл немецкую повязку со свастикой, но, видимо, одел не на ту руку, когда вышел встретить подъехавших немцев. Он был тут же расстрелян вместе с защищавшей его женой по приказу офицера. Первое время немецкие власти обращались терпимо с местными. Когда устраивали для своих солдат, ожидающих отправку на фронт, вечера отдыха с танцами и музыкой, они настоятельно (через старосту деревни) приглашали и местную молодёжь.

Высокий и опрятный молодой немецкий солдат, решивший познакомиться с мамой, привлечённый, вероятно, её красотой, общался с ней через словарик, выдаваемый каждому солдату. Вполне учтиво обращаясь, он сообщил, что война совсем скоро закончится и он хотел бы вернуться в эти красивые и обширные места, чтобы основать ферму, на которой обязательно хотел бы видеть и маму, но - в качестве работницы . При «новом порядке», - продолжал объяснять девушке немецкий военный, русским (причём лишь отдельным русским, вроде неё) будет отводится «почётная» роль обслуги новых немецких хозяев.

Обратился к ней затем и полицай, в котором Нина с испугом узнала бывшего одноклассника. Он сразу сообщил, что пошёл на службу к немцам из-за ареста и расстрела отца, но «обрадовал» маму, что не выдаст её, бывшую комсомолку, и «только из-за её красоты». Попав как-то в город (в Псков), Нина вместе с младшей сестрой Настей шла по тротуару центрального проспекта. Немецкие солдаты, завидев фигуры симпатичных девушек в летних платьях, лихо сигналили им из автомобилей.

Но вскоре показался патруль с офицером во главе, который, указав на табличку, приказал им идти по обочине навстречу транспорту. «Тротуар на центральных улицах - лишь для германских лиц », - строго предупредил офицер. В 42-м немецкие военные наряды ходили по деревне, собирая молодёжь для какой-то срочной работы в районном центре Карамышево. В дом родителей Нины зашёл молодой офицер в сопровождении солдата с автоматом наперевес и старосты. Завидев в доме взрослую девушку, офицер на неплохом русском приказал Нине тут же собираться на работу в Карамышево.

«Какая ещё работа, слону яйца качать?», - дёрнул чёрт маму за язык возразить офицеру, как своему сверстнику. Немец же вместо понимания шутки, механическим голосом объявил, что за такой ответ русской девушки немецкому офицеру она подлежит расстрелу. Солдат стал выталкивать её наружу, не помогали слёзные уговоры родителей и бабушки, просьбы старосты и мамино раскаяние. Спасло лишь то, что офицер всё-таки решил не контролировать выполнение приказа, чопорно покинув дом, позволив солдату принять тут же собранное множество деревенских продуктов из молока, яиц, мёда и сала. Староста же приказал срочно спрятать и не показывать маму немцам.

• Зверства оккупантов и окончание войны.

Когда собирали людей для работы в псковском трудовом лагере, староста выдал предписание именно маме. Что интересно, надсмотрщик-поляк сразу определил «немецкий стиль» работы, - носить кирпичи не много и сразу, а помалу и аккуратно: ради работы. Кормили впроголодь, спали на нарах. Через полтора года затянувшейся войны, летом 43-го немцы стали повсеместно собирать молодёжь для отправки на постоянную работу в Германию. Их свозили в Карамышево к железнодорожным вагонам.

В одном из них был устроен медицинский пункт осмотра. Маме, невинной девушке, приказали раздеться догола перед комиссией с толстым немцем- врачом, медленно и тщательно её осмотревшим. В эшелоне вместе с деревенской молодёжью были собраны и цыгане. После того, как они прикрыли своими тряпками проломы в поле, сделанные деревенскими парнями, Нине удалось сбежать с движущегося состава. Оставалось идти к партизанам.

Парад предателей-власовцев в 1943-м году в Пскове ко второй годовщине нападения на Советский союз и Россию. Псков хотели сделать русским оплотом фашистского тевтонства, как и ровно 700 лет назад.

С ростом партизанского движения пошли карательные операции немцев. Из- за подозрений в сотрудничестве с партизанами была нещадно выпорота средняя сестра Нины, Маша. Она сразу ушла к молодому мужу в партизанский отряд. Заодно со всей деревней немцы сожгли и дом родителей мамы. Вместе с младшей сестрой она укрылись у партизан, а родители с бабушкой были отправлены в Латвию на работу в хозяйство латыша.

Это значит, что большинство коренных прибалтов были приравнены к немцам. Вот потому их освобождение они и считают советской оккупацией. В карательных отрядах, одетых в чёрную форму, были в основном австрияки и эстонцы. Последних мама запомнила высокими парнями в чёрных пилотках, из-под которых лихо выглядывал рыжеватый чуб. Многие эстонцы, которым немцы обещали хуторные наделы на Псковской земле после войны, наперебой записывались в отряды «SS ».

В ноябре 43го года по разнарядке партизанского отряда Нина участвовала в захоронении жертв сожжённой эстонскими карателями деревни «Красуха». Запомнились трупики младенцев, раздавленных сапогами пособников фашистов и вспоротые животы беременных женщин. Зиму 43-44 она провела в партизанской землянке. Воду приходилось пить из мочил через платок и питаться ягодами. И только 23-го июля 44-го Псков был освобождён Ленинградским фронтом. Местные увидели уже другую, русскую армию, с погонами, на машинах и с автоматами.

Нина вызвалась восстанавливать город. Ей была выдана справка, как 26-му по счёту зарегистрированному жителю. Немцы с начала весны 44-го упорно держали оборону города, который они нагло уже считали их собственным «Pleskau ». На центральном Октябрьском проспекте, отгороженном от ленинградского шоссе линией обороны, через булыжник успела прорасти трава по пояс высотой. Гостиница «Октябрьская» была превращена в немецкий штаб. Маме запомнились оскаленные трупы немцев, безобразно висевшие там на лестничных перилах. Город же был процентов на 70 сожжён и в руинах. Убыль населения в Псковской области после войны составила почти половину (с 1550 тыс. до 850 тыс. человек)!

После войны, оказавшись как-то в эстонском Тарту, мама встретила обычное тогда неприятие эстонцев. А ведь, наоборот, они должны были бы до скончания веков испытывать угрызение совести за деяния их сыновей. Но нет, - было только наглое пренебрежение, что отмечается и сейчас, в том числе - и в остальной Европе. Немцы, в отличие от прибалтов, постарались сполна искупиться, честно выплатили контрибуцию, оплачивали пенсии бывшим советским узникам, и, главное, - запретили пропаганду нацизма. И лишь позорная американская оккупация Германии заставляет её следовать антирусской политике, даже несмотря на передачу бывшей ГДР. Достойно ведут себя и австрийцы, благодаря Россию за отказ от оккупации и раздела Австрии после войны.